Наш край – очень богат на талантливых и трудолюбивых людей, во все времена главного и самого ценного достояния этой земли. Мы гордимся тем, что родиной выдающегося писателя – прозаика и публициста, драматурга Владимира Фёдоровича Тендрякова является верховажская земля.
В 2023 году исполняется 100 лет со дня рождения Владимира Фёдоровича. Его имя известно далеко за пределами нашей Родины. Его книги до сих пор переиздаются, они переведены на многие языки мира. По его произведениям созданы фильмы и пьесы, его изучают на внеклассном чтении в школах.
В течение года в рамках проекта «Год В. Тендрякова в Верховажском муниципальном округе» в библиотеках пройдут различные конкурсы, викторины, литературные часы и другие мероприятия.
На официальном сайте Верховажской центральной библиотеки каждый месяц будут публиковаться интересные факты о писателе-земляке.
Детство писателя
Будущий писатель родился 5 декабря 1923 года в деревне Макаровская Шелотского сельсовета (прежде — Вельский уезд), ныне Верховажского района Вологодской области. «Я постоянно слышал, что на земле есть место, которое называется Моя Родина. Помнить ее я не мог – меня увезли оттуда в пеленках. О ней рассказывали вместе со сказками перед сном, в конце концов, деревня Макаровская сама превратилась в сказку – нечто смутное и прекрасное». (из очерка «День на родине»)
«Село Шелоты и, стоящая рядом, деревня Макаровская, где я родился, не знали тогда, что такое железная дорога, большинство жителей не видели паровозов, не пользовались телеграфом, не ведали о существовании радио, электричества, далеко не во всех избах прадедовский светец с лучиной заменяла керосиновая лампа. Рассказывают, что в год моего рождения в село, как невероятную диковинку, привезли детекторный приёмник, которым удалось поймать Москву. Привезли, показали, вызвав этим лишь упорное недоверие: «Обман. Сами животом поют, на ящик валят» — и снова ещё много лет Шелоты жили без радио. (из автобиографии).
Татьяна Петровна Тендрякова – мама писателя и его младший брат Вадим. 1935 год
Мать писателя – Татьяна Петровна – домохозяйка.
Отец – Фёдор Васильевич, с детства был на приработках, отслужил в армии, как член солдатско-матросского комитета поднимал восстание в Свеаборге, был красногвардейцем в Петрограде, в 1918г. вступил в партию, воевал в гражданскую войну комиссаром полка. Отец наотрез отказался крестить сына, поэтому маленький Володя стал объектом самого пристального внимания. «За пятьдесят вёрст приходили истовые старушки полюбоваться на «нехристя». Матери приходилось демонстрировать ребенка: «Нате, глядите – хвоста нет, всё как у других» (из автобиографии) Отца Федора Васильевича Тендрякова, как партийного работника, часто перебрасывали из района в район, из одной области в другую. Он был народным судьей, потом стал прокурором. За сравнительно короткий срок семья проживала в Вельске, Вологде, Грязовце и Опарине, где в 1930 году Владимир пошел в первый класс, а также в Каргополе и Вожеге.
В Вожеге Владимир «начал запоем читать книги, здесь впервые пережил полусознательные, мальчишески-бредовые поэтические мечтания. В одном из таких мечтаний я кажется на несколько десятилетий опередил современных мальчишек, рассчитывающих стать новыми Юриями Гагариными. Тогда, в тридцатые годы, я жадно глотал популярные изложения по астрономии и любую фантастику о межпланетных путешествиях. И тот автор был моим личным врагом, который утверждал, что на Марсе не живут разумные существа. Я мечтал о полётах на Марс…» (из автобиографии)
В своем очерке «День на родине» Владимир Тендряков описывает первую встречу с малой родиной: «Тогда мне было 5 лет, и моя первая встреча с деревней Макаровской длилась всего месяц – отец приезжал в отпуск погостить. Но за этот месяц произошло несколько событий, врезавшихся в память на всю жизнь. Здесь я впервые научился плавать «по-собачьи», здесь набрал первую кружку земляники, поймал с моста на удочку первого пескаря. Этот пескарь потряс меня – он был крупным и крепко засел на крючке…».
Маленький Володя Тендряков с бабушкой Ульяной Егоровной Тендряковой. 1927 год г. Вельск
Вожега (из автобиографии)
«Наша семья кочевала из района в район, наконец осела на станции Вожега. Теперь-то я могу оценить: Вожега в те годы – вовсе не поэтическое место, река далеко, грязные, лишенные зелени улицы, штабеля шпал и кучи шлака возле железнодорожного полотна».
Станция «Вожега»
В Вожеге Тендряков начинает запоем читать. Здесь впервые пережил полусознательные, мальчишески-бредовые поэтические мечтания. «В одном из таких мечтаний я кажется на несколько десятилетий опередил современных мальчишек, рассчитывающих стать новыми Юриями Гагариными. Тогда, в тридцатые годы, я жадно глотал популярные изложения по астрономии и любую фантастику о межпланетных путешествиях. И тот автор был моим личным врагом, который утверждал, что на Марсе не живут разумные существа».
На станцию Вожега высылали в то время раскулаченных. Страна же переживала голодные годы. «По улицам станции бродили люди с костлявыми лицами, обтянутыми тёмной кожей, и голубыми ногами, опухшими, как подушки. В березовой рощице возле вокзала каждое утро находили умерших. Местные жители не обращали на это особого внимания, они и сами ездили куда-то на Сокол покупать «коммерческий» хлеб, отстаивали там в громаднейших очередях по несколько суток. А мой отец получал паёк ответственного работника, на нашем столе порой даже появлялись пироги из белой муки».
Владимир переживал. «Оказывается можно испытывать унизительный стыд за такое безвинное и естественное ощущение как сытость. Мучительно хотелось накормить кого-то, не трудно дома взять хлеб, варёную картошку, даже пирог. Накормить, но кого? Как выбрать самого голодного? Их так много кругом, а потом, как бы этот голодный не подумал обо мне дурно: «Сам-то, видать, от пуза жрешь, раз подачки выносишь». Стыдно быть сытым и, чтоб как-то приглушить этот стыд, я отыскал голодное существо, которое могло принимать от меня куски и не упрекать за это, — собаку. У неё уже выползала шерсть, на лопатках виднелись плешины. Она каждый день подходила к крыльцу, и я выносил ей хлеб. Она хватала куски и убегала, я ни разу не мог её приласкать – боялась, не верила, глядела настороженно тоскующими глазами, стерегла каждое моё движение». Позже эта история станет сюжетом для книги «Хлеб для собаки».
«Голод кончился внезапно. Я помню, как передали по радио об отмене карточек, как отец и мать, словно дети, захлопали в ладоши. … Очереди исчезли… исчезли и люди с опухшими ногами… бегала знакомая собака с гладкой шерстью, она забыла путь к моему крыльцу.
В Вожегу с запозданием привезли фильм «Чапаев». Эта прославленная картина «заставила забыть фантастические повести о полётах на Марс и Венеру, бурка Чапая затмила вселенную».
Вскоре семья Тендряковых переехала в другой район – Подосиновский.
Подосиновец
«Село Подосиновец – моя вторая родина, столетняя сосновая роща в центре, две реки, луга и лесистые холмы, щуки, попадающие на переметы, становые ельцы и хайруса, клюющие под мельничной плотиной». (В. Тендряков. Из автобиографии)
«В Вожеге я из рук вон плохо учился, еле-еле перебирался из класса в класс, пока не застрял на второй год в седьмом. В Подосиновце, что называется, «взялся за ум», среднюю школу окончил прилично – «пятерки», «четверки» и одна единственная «тройка» по… письменной литературе.
Из воспоминаний жительницы поселка Лидии Ивановны Залесовой, педагога по профессии. Она многие годы проработала в районной газете «Пламя» и в библиотеке, жила с Тендряковыми в одном доме – по улице Советская, 5. «Семья Тендряковых приехала в Подосиновец в 1938 году. Отец работал прокурором района до начала войны. Мать – Татьяна Петровна, была домохозяйкой. Была очень трудолюбива: на грядках, что даны были около их квартиры, она первой в Подосиновце начала выращивать помидоры и кабачки, тыквы и даже небольшие арбузы. Трудолюбивыми были воспитаны и сыновья».
Хорошо знал Тендрякова в годы его юности Юрий Павлович Иньков. Из его воспоминаний: «Владимир был старше меня на год. Володя учеником был прилежным, активным, подвижный был очень, любил футбол, волейбол, лыжи. Естественно, тогда никто не предполагал, что среди нас растет будущий писатель». («Владимир Тендряков: след, оставленный потомкам»)
Особенно Тендряков подружился с Анатолием Ушаковым, который днем учился, а вечером работал в библиотеке. Интересы у них совпали, оба любили книги. Толя был человеком веселого нрава, покладистый, общительный. Он как бы дополнял Володю, у которого характер был тверже, прямолинейнее. («Владимир Тендряков: след, оставленный потомкам»)
В 1980 году состоялась встреча писателя Тендрякова со студентами государственного пединститута. Одним из вопросов, заданных Владимиру Федоровичу, был вопрос о его учителе. «Учитель у меня был, — сказал Тендряков, — это Аркадий Александрович Филев. Во время экзамена на аттестат зрелости он поставил мне за сочинение «тройку» это была единственная «тройка» на моем пути в литературу». («Владимир Тендряков: след, оставленный потомкам»)
Филев Аркадий Александрович
Аркадий Александрович Филев был для В. Тендрякова не только школьным учителем, не только учителем на литературном пути, но и другом, и товарищем. Из письма В.Ф. Тендрякова: «Дорогой Аркадий, мой друг и мой учитель! Вот и пришло время для воспоминаний. Я помню день, когда в нашем классе появился стриженный ежиком молодой учитель литературы. Помню, как со снобизмом самоуверенного школяра и чтобы прощупать «слабинку», попробовал надерзить, и учитель осадил меня, это было четверть века назад. Помню окончание экзаменов, разговор в подосиновской роще о будущем и помню твои слова о высокой профессии писателя». («Владимир Тендряков: след, оставленный потомкам»)
